В мире животных
Змеилась речка в тишине,
Плетя витки излучин.
А там, на самой глубине,
Плотвичку сом прищучил.
Вдали темнели берега,
Ершился лес на склоне.
И кот, окрысясь на щенка,
Мышонка проворонил.
Цыпленка жучил таракан,
Сазан с лещом судачил.
И, как всегда, ослил баран,
Что конь весь день ишачил.
И каждый знал чужой шесток
И чтил не свой обычай.
Там выкомаривал сверчок,
Там гусь сычал, набычась,
Но всяк старался за двоих,
И разбирать не стоит,
Кто обезьянничал из них,
Кто был самим собою.
Их всех укрыла ночи тень —
И малых, и великих.
И как ни петушился день,
Но съежился и сник он.
И звезды счастья и любви
Зажглись над миром снова.
От них совели соловьи
И соловели совы.
Все неживое хочет жить
Все неживое хочет жить,
Мир согревать своим дыханьем,
Страдать, безумствовать,
грешить...
Жизнь возникает из желанья.
У неживых желаний нет:
Лежишь ты камнем без
движения.
И это — всё? На сотни лет?
Жизнь возникает из сомнения.
Хоть сомневаться не дано
Тому, кто прочно занял место, —
Что место! Пропади оно!
Жизнь возникает из протеста.
Но как себя преодолеть.
Где взять и силу, и дерзанье?
Тут нужно только захотеть:
Жизнь возникает из желанья.
Признание
Воспитанием дорожа,
Путь держа на вершины культуры,
Я спрошу: вы видали ежа?
Вот такую бы мне шевелюру!
Жизнь тревог и волнений полна,
И страстей, и раздумий, - но все же
Я спрошу: вы видали слона?
Вот бы мне его толстую кожу!
Не хочу я рядиться в слова,
Мне бы действовать прямо и грубо.
Я спрошу вас: вы видели льва?
Вот бы мне его когти и зубы!
Нелегко мне, друзья, нелегко
На вершине двадцатого века:
У меня ни когтей, ни клыков...
Остается мне быть человеком.
Жизнь жука
Известный миру жук-рогач
Был в молодости жук-прыгач
И прыгал беззаботно.
Хоть утверждают знатоки,
Что вряд ли прыгают жуки,
Но молодому все с руки —
Скачи куда угодно.
В семейной жизни жук-рогач
Был жук-строгач и жук-ругач,
Своих детишек жучил
За то, что дети — рогачи,
За то, что дети — прыгачи.
За то, что эти сморкачи
Отца родного учат!
Теперь состарился рогач.
Теперь он просто жук-брюхач,
Уж тут похвастать нечем.
Он не ругает прыгачей,
Он не ругает сморкачей,
Ругает он одних врачей
За то, что плохо лечат.
Комариная ночь
В комариную ночь
Мне сказал мой малыш,
Раскрывая большой
Комариный секрет,
Отчего комары,
Комариную тишь
Протыкая насквозь,
Прилетают на свет.
Вы не смейтесь, пожалуйста,
Будьте добры!
Все великие истины
Очень просты.
Отчего они к свету летят,
Комары?
Потому что боятся они
Темноты.
Легенды
В эти годы бродил по германским
дорогам
Доктор Фауст, впоследствии ставший
легендой.
И была его жизнь лишь коротким
прологом
К той, веками прославленной
жизни — посмертной.
Его первая жизнь протекала спокойно
И как будто бы даже совсем незаметно.
А вокруг полыхали пожары и войны,
Умирали бойцы и рождались легенды.
Но, уже пожилой, сорокапятилетний,
Согласуясь в делах не с душой,
а с рассудком,
Доктор Фауст, впоследствии ставший
легендой,
Не хотел совершать легендарных
поступков.
Он служил своей чистой и мирной науке,
Созерцая парящие в небе светила.
Не давал он науке оружия в руки,
Чтоб не стала наука нечистою силой.
И когда поднимался народ за свободу,
Он стоял в стороне, согласуясь
с законом.
Не за эти ль заслуги в грядущие годы
Его имя присвоили фаустпатронам?
Эти годы прошли. И в далекие дали
Убегает истории пестрая лента,
Где стоит, затерявшийся в самом
начале,
Доктор Фауст, впоследствии ставший
легендой.
Ревность
От измены ревность не спасает:
Ревность — это глупый пес,
который
Своего хозяина кусает
И свободно пропускает вора.
|
Правило блохи
Пускай ты черен — это не беда,
Пусть мелок ты — и это не беда еще.
Выше себя не прыгнешь, это да,
Но как не прыгнуть выше окружающих?
Лепил Пигмалион...
Лепил Пигмалион
Красотку Галатею.
Извлек из глины он
Прекрасную идею:
Идею рук и ног,
Кудрей, густых и длинных...
А может, не извлек —
Вложил идею в глину?
Ведь глина — прах, балласт,
Бездушная порода.
Но ты хотя бы раз
Вложить в нее попробуй
Все то, о чем тужил,
Одним резцом владея...
Но, может быть, вложил
Он вовсе не идею?
Над глиною корпя,
Не думая о чуде,
Вложил всего себя
В несбыточные груди.
Лепил Пигмалион...
От дел земных отринув,
Извлек из глины он
(А может, не из глины?)
Творение свое —
Красотку Галатею...
А может, не ее?
Ну, что ж, тогда бог с нею!
Но что-то он лепил —
Творец, художник, мастер —
И так себя влюбил
В несбыточное счастье,
Что было все — как сон,
Томлением и бредом...
«Наверно, спятил он», —
Сосед шепнул соседу.
Лепил Пигмалион.
И пусть иной ваятель —
Ну не пигмей ли он? —
Осклабится некстати,
Пусть горе-знатоки
Хулят его творенье.
Творенье — пустяки,
А главное — горенье.
Лето в декабре
И в декабре не каждый декабрист.
Трещит огонь, и веет летним духом
Вот так сидеть и заоконный свист,
Метельный свист ловить
привычным ухом.
Сидеть и думать, что вокруг зима,
Что ветер гнет прохожих, как солому,
Поскольку им недостает ума
В такую ночь не выходить из дома.
Подкинуть дров. Пижаму запахнуть.
Лениво ложкой поболтать в стакане.
Хлебнуть чайку. В газету заглянуть:
Какая там погода в Магадане?
И снова слушать заоконный свист.
И задремать — до самого рассвета.
Ведь в декабре — не каждый
декабрист.
Трещит огонь. У нас в квартире — лето...
Несовершенство двигает
прогресс
Несовершенство двигает прогресс,
Несовершенство камня и металла,
А совершенство от всего устало
И к жизни потеряло интерес.
Несовершенство двигает прогресс,
Несовершенство быта и комфорта,
А совершенство все послало к черту,
Поскольку мягко спит и сладко ест.
Несовершенство двигает прогресс,
Несовершенство знания и мысли,
А совершенству мысли ненавистны,
Ведь легче жить не с мыслями, а без.
Несовершенство двигает прогресс -
Все выше, все быстрее век от века...
И лишь несовершенство человека
Его на землю шмякает с небес.
Педагогика
Нет у педагогики конца,
У любви родительской — предела.
Высидеть цыпленка из яйца —
Это только половина дела.
Половина первая — не в счет.
Сбросит он скорлупки, как пеленки,
Но ведь надо высидеть еще
Курицу из этого цыпленка.
Высидела.
Можно отдыхать.
Это тоже трудно с непривычки.
Но не время крыльями махать:
Курочка твоя снесла яичко.
Песенка о верблюде
У верблюда не сложилась судьба,
Подвела верблюда жизнь, подвела:
У верблюда на спине два горба,
Нераскрывшихся к полету крыла.
И бредет верблюд пешком да пешком,
И свисают его крылья мешком,
И застыла на реснице слеза,
Заслоняя от него небеса.
Что же делать, что же делать, верблюд,
Если в небо нас с тобой не берут?
Если самый никудышный подъем
Мы не крыльями берем, а горбом?
Неизведанная даль голуба,
Нас тревожит и зовет высота.
Не у каждого сложилась судьба,
Но у каждого сложилась мечта.
Песенка о буквах,
вышедших из употребления
В любой старинной книжице
Ты сможешь прочитать:
Жила на свете Ижица,
А с нею буква Ять.
Но время быстро движется,
И жизнь уже не та.
Где нынче буква Ижица?
Где Ять? И где Фита?
Без них правописание
Сумело обойтись.
Новейшие издания
Без них вступают в жизнь.
Уж так на свете водится.
Как говорил мудрец:
Когда без нас обходятся,
То значит, нам конец.
|
Прогулка со Свифтом
Не так-то просто, проходя по городу,
Увидеть человека в полный рост:
Где Гулливеры опускают голову,
Там лилипуты задирают нос.
Песенка об орфоэпии
Не зная орфоэпии
Во всем великолепии.
Не ощутишь ее волшебных чар.
Жизнь кажется кошмаром,
Когда одним ударом
Не то, что нужно, ставят под удар.
Возил не шОфер, а шофЁр
Не фАрфор, а фарфОр.
Был оглашен не прИговор —
Судебный приговОр.
Ушел шофер на многие
Не лЕта, а летА,
И дверь за ним не зАперта
Была, а запертА.
Ошибка в ударении
Граничит с преступлением,
Пускай запомнит это млад и стар.
Ни молодым, ни старым
Нельзя одним ударом
Не то, что нужно, ставить под удар.
Строгал не стОляр, а столЯр,
Но не дОску — а доскУ.
И слушал в одиночестве
Не «ТОску», а тоскУ.
Ушел столяр на многие
Не лЕта, а летА,
И дверь за ним не зАперта
Была, а запертА.
Не зная орфоэпии
Во всем великолепии,
Ты не услышишь голоса фанфар.
Умолкнут все фанфары,
Когда одним ударом
Не то, что нужно, ставят под удар.
Светофор
В непримиримом споре
И несогласье вечном
Живут на светофоре
Два ярких человечка.
И человечек красный
Пугливо бьет тревогу:
«Ах, нынче так опасно
Переходить дорогу!»
А друг его беспечный
Ведет себя иначе:
Зеленый человечек
Шагает наудачу
И, вперекор собрату,
Отважно вскинул ногу:
Смотрите, вот как надо
Переходить дорогу!
Зеленый цвет и красный
В непримиримом споре.
Такое разногласье
На общем светофоре!
Стоит по стойке красный,
Зеленый вскинул ногу:
«Ах, это так прекрасно —
Переходить дорогу!»
Сказка о веселом попугае
В одной веселой клетке,
Где не житье, а рай,
Жил на веселой ветке
Веселый попугай.
Он был со всеми в дружбе
И сам себе не враг.
И у себя на службе
Твердил, что он дурак.
Такое заявление
Разит наверняка.
Смеялось население:
«Видали дурака!»
И каждый кто попало
Спешил послушать, как
Веселый этот малый
Твердит, что он дурак.
Все посмеяться рады,
Такой уж нынче свет.
Мы тоже не Сократы.
Но это наш секрет.
Ведь это же нахальство —
Невозмутимо так
Под носом у начальства
Твердить, что ты дурак.
Начальство понимало
В премудрости своей,
Что честный этот малый,
Конечно, не Эйнштейн,
Но как самокритично,
Бескомпромиссно как
Он заявляет лично
О том, что он дурак!
И, как работник лучший,
А не шалтай-болтай
Продвинут был по службе
Веселый попугай.
Сидит он веткой выше,
И это верный знак,
Что вряд ли кто услышит
О том, что он дурак.
В такой веселой клетке,
Где не житье, а рай,
Нахохлился на ветке
Веселый попугай.
И смотрит туча тучей,
Такой на сердце мрак...
Насколько было лучше,
Когда он был дурак!
Сон комарика
Жил комарик чуть дыша,
Мухи не обидел.
Но однажды букву Ша
Он во сне увидел.
С буквой Ша любой комар
Получается: коШмар.
И во сне на ветке
Заметался наш комар,
Словно птичка в клетке.
Что ж ты, малая душа,
Испугался буквы Ша?
Глупенький, пойми ты:
Если в букве вся беда,
Как прикажешь быть тогда
С целым алфавитом?
Сон на лоне природы
Нас природа обратно к себе позвала,
Чтобы мы ее вновь полюбили,
Чтобы мы в ней ходили в чем мать
родила...
Но в чем мать родила — мы забыли.
Стихи о краткости,
обращенные к ней же
О, краткость мудрая, прости
Соображенье дилетанта!
Я знаю, ты у нас в чести:
Ведь ты у нас — сестра таланта.
И мне известно, что стократ
Выигрывает тот, кто краток...
Но все же, краткость: де твой брат?
Куда ты подевала брата?
|
